Я не писала мой дневник почти месяц. Уже отвыкла писать на русском. Первое время я пыталась поддерживать ритм. Потом пошли месячные, перестала делать перевернутые асаны в йоге по 5-10 минут – в месячные это делать нельзя... Может, от этого, а, может, от месячных, которые шли почти месяц, энергии у меня поубавилось, так как я хотела продожать в таком же ритме каждый день : давать уроки по йоге, учить языки, читать про хореографов, заполнять таблицы и бюджеты, думать о новых спектаклях, читать, смотреть фильмы, готовить, убирать, бегать, танцевать, качать пресс и попу, чтобы, не дай бог, не поправиться, не отстать от мира, быть продуктивной в заточении. Многие женщины меня поймут. Мозговая нагрузка, непонятная почти всем мужчинам. Почти, потому что я знаю очень мало мужчин - феминистов. Почему-то их мало даже среди геев, хотя казалось бы...
Но сейчас не об этом. Три дня назад мне захотелось все послать на хуй. Я продолжала давать уроки йоги, но не чувствовала смысла. Не могла смотреть на компьютер, заполнять бумаги, отвечать на мейлы, не могла думать. Все было бессмысленно.
Но сегодня после моего странного сюрреалистического сна и чтения статьи Алэна Дамазио, которую я постараюсь перевести на русский, у меня проснулась надежда и желание продолжать жить, творить и любить. И я нашла этот корень в себе, а не в ком-то, ни в какой-то придуманной любви, а в себе, в искусстве, в жизни, в новом способе функционирования. Единственный способ избежать дистопии – это поверить в утопию и реализовывать ее вокруг себя, не навязывая никому свою точку зрения. Просто взять и поверить в экологические поселения, в которые я верила до моего приезда во Францию... Но общество потребления прибрало меня к рукам, изучение политологии и международных отношений рассеяли мои идеалы, а танцы, йога и спорт позволили мозгу сфокусироваться на себе, своем развитии, создавая видимость движения и принесения пользы обществу через танец и спектакль. Но это было только прикрытие, избежание действительности. Я закрыла глаза: дистопия наступит нескоро, у нас есть время пожить, попутешествовать, поработать с Шанель, к чему революции, если ничего не изменишь? А изменить можно. Можно жить по-другому, надо только очень захотеть.
